Истоки социологии познания

Истоки той проблематизации природы познания, которая была проведелана в Германии, не нужно искать далеко — это мысли Маркса о социальной определяемости человеческого сознания, и прежде всего о том, как следует понимать феномен идеологии.

Основной костяк его мыслей касается того, как люди соотносятся с материальной действительностью посредством труда, или производства, в различных его формах.

Такая обработка природы дает нам и знания о мире в том виде, как мы встречаем его в нашем труде. Но у разных групп общества по-разному строятся отношения с природой, да и из-за их разного места в производстве у них образуются и разные знания.

Таким образом, у Маркса мы находим ту типичную точку зрения, что знания — это активно создаваемый социальный продукт.

Когда Маркс занимался разбором знаний буржуазных экономистов, его критика строилась на таком идеологическом определении знаний.

Поскольку буржуазная экономия — эта плод интереса к знаниям, питаемого господствующим классом капиталистического общества, то это знание идеологично, та есть находится под влиянием этого интереса и приспособлена к нему, полагает он.

Этот идеологический компонент присущ всему поиску знаний, но важно не путать его с сознательной фальсификацией истины или ее извращением. Для идеологии же характерно как раз то, что люди чаще всего не сознают ее присутствия.

Буржуазная идеология проявляется, например, в таких разных формах, как общественные истины, существующие в социальной жизни и подтверждаемые ею. Каждый господствующий в обществе класс развивает свою идеологию, так же как и в системе мыслей и знаний, «конкурирующей» с ней, тоже присутствуют компоненты идеологии.

Такое понимание социальной специфики знаний в противоположность представлению об однозначности знания было темой, интересовавшей многих мыслителей второй половины XIX — начала XX веков.

Чтобы понять истоки этого интереса, следует также ознакомиться с некоторыми другими обстоятельствами в этот период.

В это время решительнейшим образом изменились как само производство, так и организация знаний и познания. В XIX веке университеты (которые изначально служили образовательными заведениями для священников) изменились и стали секуляризованными и обычно управляемыми государством заведениями, занимавшимися высшим образованием и научными исследованиями.

Одной из функций новых университетов была систематизация знаний в ранее совершенно небывалых масштабах.

Кроме того, началось разделение дисциплин, которые сегодня имеют совершенно различные объекты познания — например, сегодняшних социологии, науки о государстве и психологии.

Вслед за этим последовали многочисленные дискуссии о том, что же такое настоящее знание и истинное познание, а также что делать, чтобы их достичь.

Таким образом происходило оправдание и усиление научного знания как авторитета в общественной жизни, и наука приобрела также сильный заряд символической ценности, поскольку стала восприниматься как важнейший путь современного общества к дальнейшему прогрессу; она стала инкарнацией рациональности современного общества.

Типический пример выражения этой символической ценности — это позитивизм Конта и его последователей.

Немецкий историзм являл собой реакцию как на притязания естественнонаучного идеала науки, так и на некоторых сторонников этого идеала из стана гуманитарно-общественных наук.

В противоположность общим и всеохватывающим объяснительным моделям и теориям естественных наук (и даже марксизма) приверженцы историзма полагали, что законным полем деятельности для «наук о духе» является поиск и идентификация исторически уникальных, то есть гуманитарных (духовных) проявлений.

Такая направленность хорошо сочеталась с тем интересом к культурным продуктам и систематизированным знаниям, который имелся у зарождавшейся социологии.

Обоих немецких социологов познания, Шелера и Маннгейма, следует понимать с учетом этой исторической обстановки, что особенно касается социальной ситуации, установившейся в Германии между войнами. Д

Для Европы время прибл. с 1870 г. до 1914, несмотря на краткие кризисные периоды, характеризуется промышленным и экономическим развитием с огромными социальными и политическими преобразованиями, а также, по крайней мере поначалу,— с оптимизмом развития.

Присутствовал общий интерес к тому, как функционирует общество, и не в малой степени — как ведет себя человек в новом обществе и как идеи воздействуют на людей.

Наряду с полной надежд верой в рационализм существовал также сильный страх перед проявлениями иррациональности. Как пример можно назвать большой интерес многих ранних социологов к поведению так называемой массы (или черни), а также различные представления о лежащей на среднем классе ответственности за охрану, защиту и поддержание культурных ценностей.